"Для того, кто полностью осознал жертвенные подтексты каждого действия, кто ведёт не свою жизнь в этом мире, но пресуществлённую жизнь, для того не существует вынужденных форм. Из этого не следует необходимость принятия роли нонконформиста, любая «необходимость» была бы совершенно несовместима с таким представлением о «свободе». Если, в конечном счёте, Жертвоприношение — это мысленное действие даже для Ригведы, где ритуалы проводятся мысленно (manasā, passim), хотя это и не означает отсутствия физического действия, то столь же истинно, что ударение, делаемое на внутреннем характере Огненного жертвоприношения, ни в коем случае не умаляет физические акты как поддержку созерцания. Приоритет созерцательного не уничтожает действительности активной жизни, так же как в искусстве примат свободного и творческого actus primus не лишает утилитарной значимости ручного actus secundus."

"Основное значение «тишины» в обрядах, мифах и мистериях было превосходно рассмотрено Рене Геноном в Études traditionelles. Здесь мы собираемся привести иные, более конкретные примеры из ведийской традиции. Предварительно следует отметить, что Высшее Тождество (tad ekam) не просто «не содержит двойственность» (advaita) в себе, но даже когда рассматривается с других, внешних по отношению к нему точек зрения, является тождественным множеству различных вещей. Под этим мы имеем в виду не только то, что первопринцип выходит за рамки существования  взаимосвязанных пар оппозиций (dvandvau), которые могут быть различены на любом уровне референции как противоположности или противоречия, но и тот факт, что Высшее Тождество, определить которое нельзя даже предположением единства, включает в своей бесконечности всё, что может подразумеваться понятиями бесконечного и конечного, причём первое включает в себя второе."

"Я никогда не выстраивал собственной философии и не хотел устанавливать новую школу мысли. Возможно, величайшая вещь, которую я выучил, это никогда не думать самому; я полностью согласен со словами Андре Жида: toutes choses sont dites déjà, — и я стремился понять, что было сказано, при этом не обращая внимания на «низших философов». Я придерживаюсь мнения  Гераклита, что Слово принадлежит всем, но Мудрость состоит в том, чтобы познать Волю, посредством которой управляются все вещи; я убеждён вместе с Джеремиасом, что человеческие культуры во всём их несомненном разнообразии являются лишь диалектами одного и того же языка духа, что существует «общая вселенная дискурса», выходящая за рамки языковых различий."