"Я пишу рядом с заржавевшей бочкой, на дне которой в ледяной воде плавают последние травинки. Мы узнали эту бедность, эту изоляцию, потому что мы хотели быть искренними. Но более, чем когда-либо, в этом одиночестве, когда тела и сердца охватывает смертельный холод, я повторяю мою клятву непримиримости. Более, чем когда-либо, я буду идти прямо, не делая никаких уступок, ничего не сочиняя, сурово относясь к моей душе, моим желаниям, моей юности. Я предпочту прожить десять лет в этом холоде и этой заброшенности, чем почувствовать однажды, что моя душа опустошена, холодна и мои мечты мертвы.
Я пишу эти слова без дрожи, но они заставляют меня страдать. В час, когда настанет конец света, души должны быть твёрдыми и высокими, как скалы, о которые напрасно бьются буйные волны."

Леон Дегрель.

Из предсмертной записки.

В то время как люди сковывают себя цепями собственного телесного существования, мой жест является актом воли. Я принимаю смерть для того, чтобы пробудить оцепеневшие сознания. Я восстаю против рока судьбы. Я восстаю против отравляющих душу ядов, против индивидуалистичных желаний, что разрывают нашу связь с корнями и традиционными формами бытия, в частности с семьей – фундаментом нашей многотысячелетней цивилизации. 
Я заранее прошу прощения у всех тех, кого моя смерть заставит страдать; прежде всего, у моей жены, детей и внуков, а также друзей и преданных мне соратников. Но я не сомневаюсь, что, как только боль утраты утихнет, им откроется истинное значение моих действий и они с гордостью отринут печаль. Я бы хотел, чтобы эти люди навечно сплотились. В моих последних произведениях они найдут сведения, предвосхищающие и объясняющие мои действия».

Доминик Веннер

Политическая активность отличается лишь своим коллективным характером. Но человек так же может героически страдать в одиночку, взаперти, в ночи, когда он корпит над книгами, — и в своих тяготах он ничем не уступит человеку, опьяненному идеологией. Борьба человека с судьбой, со смертью в разы грандиозней, чем ваша борьба за власть на земле…

Мирча Элиаде.

Рецензия на книгу "Одержимость. Сага о Русской улице" от нашей переводчицы романа "Хулиганы" Мирча Элиаде и автора книги "Три веретена из Трансильвании" Юлии Горноскуль.

"Бить первым - значит быть хулиганом. Я уже говорил об этом? Больше не буду". (с) Рудияр

Вбитый с детства канон "драться нехорошо" ломается болезненно, иногда в паре с челюстью. Только тогда нашему современнику открывается истина, которая зашита в подкорку - для того, чтобы выжить, необходимо уметь проявлять агрессию. Об этом всем: об инстинктах и физических возможностях, об уличном насилии, о ситуациях, когда выбора нет, - прекрасно пишет в своей книге "Одержимость" Рудияр (Дмитрий Вершинин). Учитывая нашу среду обитания, книга однозначно попадает в список "актуальных и обязательных к прочтению" - осмелюсь предположить, что за ближайшие 20 лет культурный уровень на наших просторах мало изменится, а даже если и изменится, то законы природы останутся незыблемыми.

"Одержимость" состоит из двух частей: первая представляет собой наблюдения автора о психологии развития бытового конфликта - т.е. о том, как можно огрести на ровном месте и что с этим делать. Вторая отведена различным техникам уличного боя и культурной эволюции драки.
Читатель найдет на страницах все: и юмор, и мясо, и любопытные референсы к социобиологии. Однозначно рекомендуется мужской аудитории - при чтении каждый гарантированно уйдет в собственные воспоминания. Но барышням книга тоже зайдет: она приоткрывает завесу в дивный мужской мир, где розового цвета может быть только текущая из разбитого носа юшка.

Безусловно, воспитанный человек должен решать вопросы с помощью дипломатии. Но жизнь показывает: дипломатия, подкрепленная зуботычиной, на удивление чудотворна.

P.S. Думаю, всем знакомо древнескандинавское понятие Судьбы "орлёг", но не все знают, что ørlög - это форма множественного числа от ørlygi, "бой". Таким образом, судьба воина прядется из множества боев, - что и подтверждает Рудияр:
"Не каждый мужчина рождается воином, но каждый мужчина рождается бойцом. И остается мужчиной до тех пор, пока в нем живет боец".