В опустошённом пространстве, словно в вакууме, происходит игра марионеток, костлявые руки вроде ещё цепляются за последнюю возможность существования, но наплывающая реальность вязнет в тумане расщепления и идентификации восприятия итога. Пешки на шахматной доске смешаны, снесены, играют шулеры и махинаторы, кто он — чиновник или наркодилер — разделение на классы в этом обществе не работает, идентифицировать ось координат не представляется возможным, происходит только движение вглубь невидимого финала. Пространство книги прежде всего — письмо, будь это безумный трактат о мистической эротической аутоасфиксии, однажды произнесённые воспоминания актрисы-неудачницы или настойчивые эпистолярные послания своему похитителю с самоубийственной просьбой закончить начатое, осознание ошибки, смешение инстинкта. Линии поначалу разрозненных сюжетов — это испытательный процесс, как в реторте, нагреваемой всё больше, на кону уже не деньги, не власть, не трансгрессия экзистенциального опыта, а человеческие души. В эпилоге письмо отрывается от тела произведения до самостоятельных форм в попытке распылить и так едва видимую картину, это уже постфактум документы, наспех добавленные в толстую папку «Дело N» с замасленными завязками и кривой печатью «архив». Всё начинается со слова, книга, в которой пишется книга, некий чиновник одержим безумной идеей создания своего opus magnum, вот только тема у него экстравагантная: аутоэротическая асфиксия, такими вещами государственным людям увлекаться не положено. Молодой человек вступает с одного криминального пути на другой, от дурмана для мозга он переходит к дурману для духа — кто готов выложить кругленькую сумму за то, что возможно вообще не существует, где гарантии, или это просто очередное мошенничество. А вот и эпистолярный жанр: спасшаяся в детстве из ловушки маньяка ныне успешная женщина возвращается на малую родину с единственным желанием, чтобы он закончил то, что однажды начал, ею движет или ностальгия по ужасу, или экзистенциальный кризис, выхода из которого нет. Странные пути безумцев однажды пересекутся.