В изложении К. Ф. Тиандера (1873–1938 гг.) первым пьянящим напитком делается, конечно, не вино, а продукт ферментации диких растений, разжевываемых «про запас» людьми древности. Этот способ был самостоятельно открыт многими культурами, и до сих пор сохраняется в ритуалах изолированных индейских и островных племен, причем важнейшую роль в брожении играет слюна. Таков же и исток эддического «мёда поэзии» — под многими слоями метафор.

Яркими и смелыми мазками Д. Н. Овсянико-Куликовский (1853–1920 гг.) пишет картину религии ведической Индии, обожествлявшей внутреннее переживание участника культа, то есть, видевшей прямое воплощение божества в верующем. Потому в сердце обряда сплетались восторг опьянения, вдохновенная пророческая речь и пламень, принимающий жертву.

Отрывок работы Е. В. Аничкова (1866–1937 гг.) говорит о гораздо более поздних временах. Христианство не могло запретить пиры, бывшие важнейшим местом взаимодействия древнерусских князей и их дружин, так что стремилось их упорядочить, ограничивая количество выпиваемого и уводя сопутствующие обычаи подальше от естества, к абстракциям догмы. Попутно обосновывается догадка о монастырском происхождении (либо же полной переработке) всех национальных эпосов.