В обращении с традицией «Homo necans» занимает позицию, которую вряд ли можно назвать популярной: роль творческой свободы и фантазии ограничивается; «идеи» сводятся к эффекту запечатления культурной передачи. С другой стороны, акцентирование на современной теории «креативности» может быть просто попыткой компенсировать огромные анонимные ограничения, действующие в нашем обществе. Автор не хочет подвергать сомнению духовные достижения человечества, но обращает внимание на их порой странную и нечёткую структуру. Возможно, мудрее всего в этом случае будет не уклоняться от обвинения в редукционизме, поскольку, хотя со структуралистско-семиотической точки зрения религию вполне можно описать как отношения между людьми и богами, посредником между которыми является жертвоприношение, термин «боги» тем не менее остаётся изменчивым и нуждается в объяснении, в то время как жертвоприношение являет собой данность, факт. 

Противоположная крайность в изучении религии также является общепринятой и не несёт в себе никакого риска: это лексикографическая документация и систематизация деталей, которые были замечены и переданы нам из прошлого. И всё же лексикон не даст нам понимания языка, если грамматика неизвестна или игнорируется, а также если обсуждаемая практика не была понята должным образом. Таким образом, именно потому, что религиозные явления кажутся всё более и более ускользающими от понимания современного мира, простой сбор материала может пролить на них не больше света, чем неконтролируемые резонансы эмоционального характера.

В основе нашего исследования лежат ритуалы и связанные с ними мифические традиции. Наша цель — выявить и понять отношения и структуры, которые повторяются в различных обличиях, но неизменно связывают определённые элементы единообразным образом. Мы сознательно воздержимся от попыток систематизировать материал в виде математической модели. Элементы, с одной стороны, настолько сложны, а с другой — настолько понятны, что было бы неправильно сводить их к шаблону «да/нет», делая их излишне сложными. Убийство и поедание, девы, матери и отцы — эти основные конфигурации человеческой жизни легче постичь посредством опыта, чем с помощью логического анализа, точно так же, как структура ритуала и мифического сказания разворачивается в линейном времени и не может быть представлена в рамках системы обратимой перестановки. Таким образом, жертвенный ритуал переходит от подготовки через «невыразимую» центральную точку к акту «установления» порядка — модели, которую можно повторить, но нельзя обратить вспять.