Ранее упоминалось, что некоторые авторы (в частности, Карл Гроос) используют понятие „трагическое“, которое не содержит признака культурно значимого величия; достаточно того, чтобы протагонист казался убедительным, интересным, симпатичным и т.д. … Можно представить, например, что общее впечатление зрителя воодушевляющее, даже если протагонист находится в отчаянии; … Впечатление приобретает оттенок „трагикомического“, обострение безысходности до „почти забавного“.
Я согласен с тобой в одном, – задумчиво отвечает Иов, – нет смысла человеку обращаться в суд против Бога. … Он – абсолютный деспот по своей силе и знанию; я мог бы просить о милосердии, но не о справедливости.

Эта мягкость мало что значит для Гамлета, зная слишком хорошо описанное состояние. Его воображение наделяет его тем, с чем призрак вынужден быть мягким; оно делает его „глупцом природы“ и заставляет содрогаться до самой сердцевины от мыслей, которые душа не может удержать.

В связи с этим Лессинг рассматривает катарсис как моральное очищение, как „превращение страстей в добродетельные навыки“. … Поэтому для зрителя трагедия, таким образом, представляет собой „упражнение в способности к жалости“.