И поскольку мы публикуем другие диалоги, может, следовало бы объяснить читателям, в каких условиях они велись. Для начала позвольте заметить, что впервые в истории литературы диалоги составлены двумя разными авторами. До сих пор автор ограничивался диалогом с самим собой, диалогом-монологом, что, если вкратце, представляет собой злоупотребление доверием, враньём на этикетке товара. Разве Платон, Тацит, Люсьен, Эстьен, Фенелон, Монтескьё, Ренан — действовали по-другому? Нас действительно двое. Наши диалоги — это настоящие диалоги. Это революционное нововведение.

Кусто: Нас заклеймили «фашистами». Не без причин, между прочим. И мы сделали всё необходимое, чтобы оправдать эту репутацию...

Рёбате: Вплоть до смертного приговора.

Рёбате: Нет! Я не сожалею ни о чём. Я просто говорю себе это: я был прав, раздражая беглецов, буржуазных кротов, всех тех, кто прятался в своих домах во время тяжёлых ударов, и доволен, что не принадлежу к их роду. Но на более высоком уровне я сказал обществу «нет», когда мне было двадцать лет. Идеал стойкости и даже мужества... не было бы этим стойкое сопротивление вспышкам ярости, энтузиазма и отвращения, которые сделали нас сторонниками политической веры?Мы дрались десять лет. Мы предложили этому миру свои решения. Не утверждаю, что они были идеальными, но у них был масштаб побольше, чем у современного дерьма. Их не захотели, наши решения. Даже затеяли мировую войну, чтобы сделать их невозможными. Итак, теперь, что же!.. Всё кончено, у нас есть право сказать наше энергичное Scheiss западному обществу!

Кусто: Справедливости нет. И нашего случая это тоже касается. Никогда нет справедливости. Никогда не было. И никогда не будет. По крайней мере, на этой Земле. И поскольку у нас нет инфантилизма верить в назареянские басни про справедливость-где-то-там, это потому что у нас есть причины. Право и Справедливость — метафизические конструкции. Если немного поковыряться в системе, то найдёшь всегда старый закон джунглей, то есть право сильного. Вот это — да, солидно. Организованное общество уничтожает своих врагов. Имущие защищают свой бифштекс. Правящие банды крушат индивидуумов или группы, которые эти банды беспокоят.

Рёбате: Речь не только о несовместимости! Должно быть совершенно нормальным для всех без исключения европейцев ненавидеть англичан. Потому что если Европа никогда не совпадала со своими географическими границами, то происходило это исключительно по хотению Англии. Она применила всё своё могущество и свой гений для того, чтобы разделить континентальные нации.

Кусто: Они уродливы, эти парни с дряблыми животиками и штанах-штопорах, ребята, из которых состоит кабинет лейбористов. Ни одного настоящего джентльмена. Все — «маленькие человеки», выходцы из самой низшей страты среднего класса, пропитанные эгалитарными предрассудками, оживлённые ледяным фанатизмом, совсем как «круглоголовые» Кромвеля, и преследующие, безотносительно последствий, абсурдные химеры, которые представляют для этих людей национальный интерес...