"Во всех проявлениях современной «культуры» ее ослабление и бессилие видны столь явно, что с крайним пессимизмом смотришь на возможность будущего возрождения наших лучших традиций, а «монументы мысли», которыми гордится Запад, такие как юридическая наука, превратились теперь в груды развалин; достаточно вспомнить о том, как психологическая концепция, которую современный человек составил о себе самом, стала все больше сближаться с концепциями диких народов, а «психолингвистическое обессиливание» заставляет сегодня считать нас самих существами, отличными по сути своей от тех, какими мы были в прошлом. Тяжелее всего это отражается на современной западной юриспруденции, для которой характерен феномен, именуемый «всепрощением», основанный на философии «кто имел, тот имел, кто дал, тот дал», разрушающий единство личности в пространстве – времени, концепцию, которая лежала в основе построения европейской мысли."

"Жозеф де Местр говорил о дикаре как о «человеке, который оторвался от великого древа цивилизации вследствие нарушения закона». Потом, пользуясь языком, соответствующим его формальной приверженности к воображаемому католическому монотеизму, он стал видеть в этом «нарушении закона» своего рода «первородный грех второго уровня»,  совершаемый от случая к случаю правителями, которые, сами изменяя этическому началу, переносят анафему на своих подданных, обреченных на одичание. Де Местр тоже сравнивал дикаря с преступным человеческим типом в цивилизованном обществе. Далее следовало фундаментальное утверждение: и сам язык дикарей следует рассматривать не как зародыш языка, а скорее как его обломки, «обломки разрушенных древних языков... деградировавших, как и люди, которые на них говорят».

"Главный тезис этой книги — опрокидывание эволюционистской перспективы. Лоренцони доказывает, что последние дикие народы земного шара это в действительности не наследники первобытного человечества, а просто выродившиеся остатки древних народов, знавших лучшие времена, или эти дикари были ассимилированы чуждыми им высшими цивилизациями. При такой установке понятно, что публикация сочинения такого рода вызовет по меньшей мере непонимание в период, когда, несмотря на разговоры о максимальной свободе научных исследований, каждый человек, обладающий свободным, острым и критическим взглядом, обнаружит, что есть ряд преград, препятствующих высказыванию неортодоксальных мнений: научные теории принимаются или отвергаются не потому, что они истинные или ложные, они лишь функции идеологии, которую суперсистема навязала всему миру."