"…а я думал: вот идет Эзра Паунд, величайший живой поэт нашего времени, он живет среди нас, сейчас он пересекает площадь, на которую приходит множество людей, на которой голуби садились на плечи и руки многих поколений детей и взрослых; они садились на руки моей бабушки, моего отца, а теперь садятся на руки моей дочери и на мои руки. Паунд идет сквозь толпу туристов, многие из них — его соотечественники; они смотрят на него с безразличием или совсем не смотрят, не зная, что идет великий поэт нашего века, современник Джойса, Элиота и Рихарда Штрауса, такой же великий, как и они, а может быть, еще более великий, чем они, потому что Паунд был инициатором открытия Востока в поэзии, его открытое великодушие было подлинным выражением духа Больших Каньонов штата Колорадо и рек его земли. Великодушие Паунда простиралось на Джойса, Элиота, на Италию, Германию, Англию, Испанию вплоть до Китая Конфуция и Лао-цзы. Всем им он благоволил, ко всем был справедлив, всем помогал. Его космическая поэзия — это портрет нашей эпохи, написанный на всех языках, возникших после вавилонского столпотворения, со всеми каденциями и диссонансами джаза, поп-музыки, музыки Штрауса и Стравинского, додекафонии, греческой и индийской полифонии, китайской и японской монофонии, а также мистических мелодий трубадуров, Баха и Скарлатти, а прежде всего Данте. Его сочинения — это Божественная Комедия нашего времени, а его жизнь была небом и адом Данте. Сначала небом, когда он поднимался на высоты Сан-Амброджио, потом адом в американской психбольнице и чистилищем последних лет его жизни в Венеции."

"Ночью холодно, пленка льда покрывает стены этой европейской осенью. Я иду с фонарем. Его свет быстро перемещается и падает на дерево с опавшей листвой. Я вступаю в последнюю борьбу, и мне удается достичь невероятного симбиоза с этим живым существом и вещью. В свете словно играют инструменты оркестра. Мы оба живем теперь в моем взгляде и включаемся в симфонию, словно это было предопределено заранее. Я вижу, как с дерева падают листья, они плавают в свете, словно в воде, и опускаются на землю, словно сухие перья, покрытые инеем цвета старинного золота. Мне приходит в голову мысль, что я вижу сокровища осени на этом старом золотом холме, покрытом золотыми листьями, как некогда золото испанцев слилось с золотом инков. Осень открывала мне свою тайну, свою чудесную поэзию духовного света. Покрытый листьями и звездами, я возвращаюсь в свой дом, думая, что ничего не осталось для сна, потому что сон и его магическая атмосфера переплетены с днем, его трудами и плодами. Видения тех, кто «смотрит» и «видит», можно сравнить лишь с теми, какие можно наблюдать во время «выходов в астрал», когда внезапно, среди ночи, спадают завесы сна, и мы оказываемся в чуждом мире света и тени, мире призрачных образов, которые мы видим не только глазами, а всем своим существом, и они гораздо реальней самой реальности."

"Мы знаем, что отец Тейяр де Шарден, как и Шри Ауробиндо, считал, что человек достиг предела своей биологической эволюции и может перейти его, только изменив свое состояние. Биологическая эволюция прекратилась, и, похоже, в Духе (в «Ноосфере») происходит великое преображение, которое в начале будет непостижимым. Но это изменение состояния должно совершиться добровольно, этому всегда учили йоги. Это значит, душа должна быть создана человеком, потому что Вечность достигается благодаря свободе воли. Вечная Жизнь, в потенции, это внутреннее качество, которое надо развивать, «придумывать» («Блаженны те, кто не видит, но верует»). Таким образом, мы ткачи нашей собственной души, этой «туники Несса». Мы воины, которые должны своим копьем пробить плотную ткань Майи, Иллюзии. Не ведут ли эти способы «смотреть» и «видеть» на тайный путь к этому невидимому и кажущемуся непреодолимым пределу, где произойдет изменение состояния, за пределами всех скоростей и температур? «Смотреть» и «видеть всё»: повседневную жизнь, труд, семью, любовь, наслаждения и страдания, смотреть на нас самих, как на весь мир, и на весь мир, как на нас самих, быть действующими лицами и зрителями одновременно, зрителями нашей жизни и нашей смерти, нашего здоровья и наших болезней, нашего богатства и нашей бедности. «Видеть лицо ребенка в лице взрослого, видеть дерево на фоне дождливого неба» — только при таких условиях мы победим смерть, перейдем на «другую сторону Времени».